«Поймал себя на том, что иногда перестаю верить в реальность происходящего со мной. И сразу вспоминаю книги, которые мне исподволь подсовывала одноклассница Лена.

Ленка после школы работала лаборантом в авиационном техникуме и возилась с бывшими на то время диковинкой персональными компьютерами. Дома у нее была небольшая библиотечка репринтов парижской „Academia“, отпечатанных, сшитых и переплетенных её братом во время ночных бдений у копировального аппарата Вычислительного центра института математики. Время от времени она конспиративно выдавала мне стопку перфорированной по краям „самиздатовской“ бумаги, сшитой обычной ниткой, которую я должен был прочитать за ночь и вернуть на следующее утро.

Брат Лены был математиком и самоуглублённым активистом какого-то там инженерно-коспирологичекого течения мысли в местном Академгородке, где у особо продвинутой части обделенных научной судьбой бородатых младших научных сотрудников был тайный доступ к неким множительным механизмам, недоступным остальному населению. Бородачи распечатывали сомнительную литературу разной степени мистичности, часть из которой была состаряпана ещё Третьим охранным отделением во времена Распутина и Бадмаева и ловко вернута черносотенными газетами в революционный дискурс первой русской революции, а часть — размножена с парижских изданий брошюрок разного рода „гуру“, вроде Блаватской и Гурджиева. Первые раскрывали мировые заговоры, вторые — смутно доставляли ксеноконспирологам то, что называлось „духовные практики“ и художественно оттенено официально признанными пейзажиками Рериха, за неимением лучшего развешенными по стенам местного художественного музея.

Поражающая сила этих самодельных артефактов кустарной полиграфии позднесоветской эпохи заключалась в ограниченном времени выдаваемом для ознакомления и фрагментарности их восприятия.

За треть суток, предназначенных для сна, их надо было тайком прочитать, подбадривая себя крепким чаем, дурным кофе и струями ледяной воды на затылок из кухонного крана. Такое чтение через добровольный отказ от сна работает как самый эффективный метод „промывания мозгов“.

Надо признать, профессионалы Третьего охранного отделения отлично умели переписывать памфлеты писателей времен Великой французской революции, адаптируя их к реалиям смутной эпохи русского революционного движения начала двадцатого века. Советская цензура и культ социалистического реализма досуха истощили почву знаний обычного человека. Без доступа к каким бы то ни было альтернативным власти источникам информации любой бред падал на дремучий, залежный чернозем „лучшего в мире образования“ и давал на нем удивительные по своей логической затейливости побеги.

И что может быть лучше для прорастания плевел дури, чем депривация сна, неконтролируемые дозы кофеина и холодная вода на темечко?»